Смерть не казалась ему страшной.

Но Вано не унимался:
—А что, плакать надо? Не будем плакать! Вано в горы идет, друзей ведет!
—Не радуйся. Скажешь гоп, когда перескочим...
—И-и, Степанка, такой хорош начало — перескочим!
—Хорошее начало — не все,— вмешался лейтенант.— Мы на хороший конец должны рассчитывать.
—Будет хорош конец! Будет! — возбужденно заговорил Пруидзе.— Вано домой идет! Шакалом проползет! Змеей пролезет! Друзей проведет!
Он вскочил и, делая вид, что засучивает рукава, пустился в пляс:
—Асса!..
Головеня смотрел на него и удивлялся: сколько лет вместе служат, а понимать его начал только теперь.
—Все-таки, входя в лес, надо о волке помнить,— осторожно намекнул он, боясь обидеть повеселевшего Вано.
—А по-нашему не так. По-нашему говорят: «Смелый джигит — хорошо, осторожный — два раз хорошо!»
Митрич, любивший наведываться в районный центр,— походить по базару, посидеть за кружкой пива в чайной,— думал теперь обо всем этом, как о чем-то далеком и невозвратимом. Душу глодала невыразимая тоска. Старик понимал, что враги не простят ему, не выпустят из каменного подвала: ведь он отказался быть проводником, не повел их в горы, и за это пощады не жди.
—Ну что ж,— ворчал он,— что там смерть, что здесь — умирать один раз. Так лучше чистым остаться перед людьми!
Смерть не казалась ему страшной. Он много пожил, многое повидал на своем веку.